Как Суворов взял варшавскую Прагу

Осенью 1794 года польское восстание Тадеуша Костюшко, начавшееся так удачно, подходило к своему трагическому финалу. Поляки явно переоценили свои силы, надеясь устоять против армий могущественных империй, во главе которых стояли талантливые полководцы. Попытки Варшавы распространить мятеж на территорию малороссийских и белорусских владений Речи Посполитой закономерно провались, а в битве при Мацеёвицах  повстанцы потерпели поражение и лишились своего верховного командующего, взятого в плен. К польской столице стремительно приближался отряд Александра Васильевича Суворова, полный решимости отомстить за те зверства, которые поляки творили над русскими солдатами и офицерами в первые дни восстания.

Прославленный полководец торопился завершить кампанию, ведь наступала поздняя осень, когда войска возвращались на зимние квартиры. Осаждать огромный город в зимнее время не представлялось возможным, ведь в те времена климат был очень суровым, а в полевых условиях армия могла сильно пострадать от обморожений. Лишь решительный штурм мог уберечь русские силы от бесцельного стояния под польскими укреплениями, которые  поспешно возводились осаждёнными. Главным оплотом сопротивления мятежников стала Прага – предместье Варшавы на правом берегу Вислы.

Сразу после прибытия к польской столице Суворов отправил в город парламентёров, предлагавших противнику капитуляцию на выгодных условиях. Сложно сказать, на что рассчитывали поляки, отклоняя этот ультиматум. Дело в том, что реальных сил для обороны Варшавы у них не было, а помощь подойти не могла. В этих условиях оставалось лишь тянуть время, чтобы дождаться морозов, а потом действовать по обстоятельствам.

Варшавская Прага имела как внешнюю, так и внутреннюю систему обороны. Со столицей она была связана мостом, по которому осуществлялось снабжение лагеря. Стоит отметить, что к строительству оборонительных рубежей поляки подошли основательно, поэтому вполне могли надеяться устоять против штурма. В предместье были размещены значительные силы, состоявшие преимущественно из регулярных войск и добровольцев-ополченцев. При этом польские власти совершенно не озаботились эвакуацией мирных жителей, что в последующем привело к большим жертвам.

Польский генерал Томаш Вавжецкий, руководивший обороной Варшавы, не предполагал, что Суворов решится на скорый штурм столицы. Этим частично объясняет то, что он столь легкомысленно подошёл к задачам обороны. Поляки плохо знали о тактике великого русского полководца и были уверены, что он станет действовать подобно другим генералом того времени. В скором времени Александру Васильевич предстояло развеять эти иллюзии.

Третьего ноября 1794 года Суворов «подыграл»  полякам, устроив артиллерийскую дуэль с Прагой. Пока гремели пушки, русский командующий готовился к решительному штурму предместья. Он разделил всё войска на семь колонн, каждой из которых была поставлена отдельная задача. Общий замысел операции сводился к тому, чтобы решительным штыковым ударом прорвать укрепления , создать в городе панику, а позже отрезать Прагу от моста.

Перед тем, как начать штурм, Александр Васильевич обратился к войскам с воззванием. В нём он призывал солдат и офицеров к гуманности в отношении противника: «В дома не забегать, просящих пощады щадить, безоружных не убивать, с бабами не воевать, малолетков не трогать. Кого из нас убьют – царство небесное, живым — слава, слава, слава». Сложно сказать, как в условиях штыковой атаки можно было избежать случайных жертв, но Суворов хотя бы попытался удержать солдат от жестоких расправ.

Ранним утром колонны начали выдвигаться к месту назначения. Они шли в полной тишине, рассчитывая на эффект внезапности. Солдатам даже было приказано не открывать стрельбу и действовать преимущественно штыком, поэтому последующее сражение скорее напоминало средневековую битву.

Сам штурм начался через три часа, когда третья и четвёртая колонны, наступавшие в центре, приблизились к польским укреплениям и забросали ров фашинами (связками хвороста). То, что произошло далее, Суворов подробно описал в своей реляции, отправленной генералу Петру Александровичу Румянцеву: «Под картечным и ружейным огнем с несказанною твердости и быстротою перешли ров, опрокинули противников, овладели валом, ударили на стоящего за оным конницею и пехотою неприятеля, преодолев сильное его сопротивление с великим кровопролитием истребили, покрыв все те места; его телами; в самое сие поражение посланный от бригадира Поливанова полковник Засс с киевскими конно-егерскими двумя эскадронами перешол чрез ров, с великою стремительностию ударил на остатки державшейся неприятельской конницы и с успешным поражением обратил оную. Пехота, гнавши неприятеля по берегу Вислы, вошла в Прагу, изгоняя из улицы в улицу, на плечах их дошли до мосту, множество положили на месте, множество потопили и от мосту отрезав, взяли в плен двух генералов и знатное число мятежников». Успех других колонн на флангах также был полным, и на улицах Праги завязался ожесточённых бой.

В это время генерала Вавжецкий, наблюдавший за началом штурма, совершил роковую ошибку, решившую судьбу Праги. Он приказал открыть по предместью жестокий артиллерийский огонь со стороны Варшавы, вызвавший страшный пожар. В этих условиях мирное население было вынуждено выбраться из домов, в которых скрывалось, чтобы оказаться в центре жестокого штыкового боя, в котором обе стороны друг друга не щадили. Стоит ли удивлять, что в подобных условиях приказ Суворова о милосердии было выполнить очень сложно, хотя офицеры и пытались сдерживать ярость солдат.

Ожесточение существенно усиливалось тем, что польские мятежники стреляли по русским из окон домов, а потом оставляли их владельцев на произвол судьбы. Некоторые очевидцы из числа русских офицеров позже описывали происходящее, как сущий ад, в котором смерть никого не щадила.

Подводя итог решительного штурма, Суворов писал: «Сей преславной день, даровавший нам толь важную, толь совершенную победу, в которой разом поражены много тысящные силы мятежников и опрокинуты крепкия их оплоты, и самой Варшаве угрожал блиским ей падением, венчает великую, Екатерину новыми неувядаемыми и вечными лаврами».

Взаимный ужас от случившегося в Праге побудил обе стороны к скорейшему заключению мира. Варшавская делегация прибыла в лагерь Суворова, где русский командующий приветливо её принял. Он гарантировал жителям польской столицы безопасность, а также объявлял от имени императрицы Екатерины II амнистию и отпускал на волю взятых в плен мятежников. Девятого ноября 1794 года русское войско торжественно вступило в Варшаву, приветствуемое делегацией от магистрата и местными жителями.

Почти сразу после окончания восстания Тадеуша Костюшко поляки начали тиражировать миф о необыкновенной жестокости русских войск при занятии столицы и других городов. Уже в наше время их поддержали белорусские националисты, заявившие о «кобринской резне» и прочих зверствах «русских оккупантов». Подавляющее большинство этих измышлений не выдерживает критики и опровергается простым обращением к архивам. Впрочем, антирусская пропаганда действовала подобным образом всегда.

Заглавная иллюстрация. Штурм варшавской Праги на картине А.П.Орловского